Найду твой след - Страница 30

— Видишь ли, я тогда неважно знал английский. Представляешь, я забыл тогда, как по-английски слово «сестра». Это ведь из-за сестры он улетел тогда так внезапно.

Натали чувствовала, что воздух в машине стал нестерпимо горячим. Или костюм слишком теплый для такой погоды. У нее взмокла спина.

— У тебя работает вентиляция? — спросила Натали.

— Да, конечно. — Бернар наклонился к приборной панели. — Откроем пошире. Но это еще не жара. Если бы ты приехала сюда в июле, то…

— В Сан-Франциско тоже бывает жарко, — спохватилась Натали. Ей совершенно не хотелось выставлять перед Бернаром свои истинные чувства.

Он подрулил к небольшому ресторану, над входом в него раскачивалась от легкого ветерка вывеска, на которой изображена чашка кофе и пирожное в форме гитары.

— Вот такое музыкальное кафе. — Бернар засмеялся. — Здесь уютно.

Натали окинула зал придирчивым взглядом профессионала. Стеклянные столешницы, в стеклянных круглых подсвечниках стоят свечи. Сквозь огромные окна-витрины льется солнечный свет. Барная стойка очень легкая, в сочетании с подвесным балконом возникает удивительный эффект — кажется, что пространство кафе огромно, даже беспредельно. Но это не пугает, а заставляет дышать полной грудью.

— Как оригинально, — похвалила Натали, усаживаясь за столик на роскошный кожаный диван.

— Здесь даже конфеты делают вручную, — похвастался Бернар. — И потрясающее суфле. Ты что будешь?

— Я полагаюсь на твой вкус.

— Тогда позволю себе остановиться на конфетах с рубленым миндалем, хрустящей нугой и пралине в шоколадной глазури.

— Господи, Бернар, никогда не подумала бы, что мужчина способен произнести все эти слова без запинки! Ну-ка, скажи, скольких девушек ты кормил здесь такими конфетами? — строгим тоном ревнивой матроны спросила Натали, и ей самой стало смешно.

— Брось, Натали. — Бернар вздохнул с напускной серьезностью. — Я учил эти слова, чтобы произнести их тебе. Я готовился к встрече с тобой, может быть, все годы…

— О, неужели ты думаешь, я могу в это поверить? — сказала Натали, но на самом деле испытала странное удовольствие от его слов. Хотя она прекрасно понимала, чего стоят слова сладкоголосого француза.

Бернар заказал крепчайший кофе-эспрессо, который принесли в крошечных чашечках, а также пирожные — сицилийские трубочки с заварным кремом и с малиной.

Он ощущал легкую вину. Будучи тонким музыкантом, Бернар не терпел фальшивых нот, всегда доводил свою игру до совершенства, не желая оскорбить знатоков и ценителей музыки. А тогда он сфальшивил, причем — теперь-то можно признать — сделал это намеренно. Он думал, что фальшь поможет его чувствам.

Но фальшь на то и фальшь, она не способна помочь по-настоящему. Только на время.

Бернар улыбнулся, но улыбка вышла виноватой.

— Ты женат? — спросила Натали, осторожно беря чашечку с кофе.

— Нет. — Он покачал головой. — Это не мой образ жизни. Я не могу играть в дуэте.

— Понятно, тебе нужен оркестр. — Натали отпила кофе, потом засмеялась. — Впрочем, я не права. Ты ведь сам себе оркестр.

— Когда как. Это зависит от…

— Пятен на Солнце, — пошутила Натали, и, словно притушевывая бесцеремонность своего вопроса, поспешила добавить: — Я тоже не замужем.

— Вот как? Но ты говорила, что занимаешься бизнесом? Так неужели…

— Это можно делать и без мужчины. — Натали усмехнулась. И, вспомнив свою пластилиновую войну с Траппером, добавила с еще большим убеждением: — Без мужчины делать это гораздо лучше. — Мы с Агнес наняли хороший штат, у нас прекрасные юристы, бухгалтеры, поэтому все, что касается этой стороны дела, идет превосходно. О поварах я не говорю. Они все просто высший класс. Некоторое время я занималась контрактами с охотниками, но это было, когда я жила на Аляске и мы только запускали свой бизнес.

— Да-а? — протянул Бернар.

Он снова уловил какой-то чувственный подтекст. Иногда он надоедал сам себе своей тонкостью слуха, но не мог с собой справиться. Он слышал то, что человек не собирался говорить.

— Агнес — это моя компаньонка по бизнесу, — объяснила Натали. — Я уже упоминала о ней.

— Ты ее назвала наставницей? — спросил Бернар, откусывая кусочек пирожного.

— Да, она для меня очень важный человек и… многоликий, если можно так сказать. Понимаешь?

— Да, ты говоришь по-французски лучше, чем я по-английски.

— Спасибо, — улыбнувшись, поблагодарила Натали. — Ох, как вкусно. — Она съела конфету. — Не знаю, помнишь ли ты Агнес Морган, она была в нашем Марше, она из руководства женской организации.

— Я помню только тех женщин, которые меня взволновали. Как ты, — добавил Бернар с совершенно серьезным лицом. — О тебе, к примеру, я помнил все эти годы, даже Америка у меня ассоциировалась с тобой, Натали. Я не шучу.

— Спасибо, Бернар. Ты для меня тоже — воплощение французского мужчины.

Он откинулся на спинку стула и захохотал.

— Значит, шутишь.

— Нет, нисколько. Ты такой изящный, милый, легкий…

Натали болтала с Бернаром, а из головы не выходила его фраза о сестре. А что было бы, как сложилась бы ее жизнь, если бы Бернар тогда сказал не «девушка», а «сестра»?

— Ты хочешь чего-нибудь выпить? — Бернар кивнул на барную стойку, уставленную бутылками.

— Пожалуй, — согласилась Натали, чувствуя, что в горле пересохло, несмотря на выпитый кофе.

— Вино?

— Да. Даже, пожалуй, я бы выпила… мартини.

— Понял. — Бернар подозвал официанта.

Натали отодвинула от себя чашку, по ее стенкам стекали остатки кофе и оседали на дне, она наблюдала, какие причудливые узоры остаются на фарфоре. Но она не умела их разгадывать. Однако причину своего желания выпить итальянского вермута в Париже, а не французского вина Натали разгадать могла.